|
СЕРЫЕ СТРАНИЦЫ 1996г. 1997г. 1998г. 1999г. 2000г. 2001г. 2002- 2005г.г. 2007-2009г.г. 2010г. 2011г. 2012г. 2013г. СТИХИ ЮНОСТИ: В ТЕМУ: (песни на мои
тексты) (золотая сборка - музыка) (Фотографии
разных лет)
(пожелания, угрозы, цензурная
ругань и другие виды культурных контактов) Новости и полезные
ссылки по теме (не в Сибирь)
|
|
||
|
Я ненавижу
тех, с кем выпиваю… |
|||
|
Однообразен наш быт, Но, как сказал бы поэт, Интеллигентность таит Самый обычный предмет. Тысячи дней и ночей, Строгий порядок храня, Множество разных вещей Службу несут для меня. Шкаф разместился в углу, Жмется картина к стене, Люстра ютится вверху, Ваза с цветком на окне… Каждый на месте своем, Мирно друг с другом живут. Если у них все путем, Значит и в доме уют. 1996г. наверх Известно мне, что в жизни счастья нет И все равно на удочку попался: Однажды рано утром я поднялся, Убрал постель, включил поярче свет, Побриться, было, как всегда собрался… Вдруг в зеркало взглянул, а там поэт! Глаза протер и понял – обознался. В плохое, видно, время я живу. Не зря мне снятся иногда кошмары: Убийства, привидения, пожары, Работа, коммунисты, жизнь в хлеву…, Но хуже нет на свете божьей кары, Чем эти же кошмары наяву… 06.1996г.
наверх В мозгах кирпич, в глазах мираж, В груди свинец, в руках мандраж И вспоминается с трудом Где был вчера, что делал днем. Постель прикрыта кое-как, В холодной комнате бардак, А сам раздетый и босой Глядишь весь день на дождь косой. Глядишь на двор через окно, А там два парня пьют вино, О чем-то споря, о своем, На пне под проливным дождем. На дождь им явно наплевать, Для них сегодня благодать – Собрав последние гроши, Объединились две души. Язык шевелится едва, Но ясно им, как дважды два – Коль есть вино и
есть, где сесть, Садись на пень – забудь про честь. Но, вот, один гитару взял, К груди, как девушку прижал, Хрипит-поет и струны рвет Про то, как жизнь тисками жмет. Вот так и мы в тоскливый час Готовы в петлю, хоть
сейчас. А по тому, как можем жить, Нас от других не отличить. Пока нас мучают долги, Кругом на свете все враги И денег нет, но все равно Находим где-то на вино. Ты друга верного берешь, От глаз подальше вглубь ведешь, Что б жизнь горбатую залить И по душам поговорить. Все дольше глупый разговор И рвется сердце на простор, И радость распирает грудь, И горы хочется свернуть. И кровь кипит, и жизнь не зря, И все вокруг "до фонаря", Но лишь похмелье настает, Как снова все наоборот: В мозгах кирпич, в глазах мираж, В груди свинец, в руках мандраж И вспоминается с трудом Где был вчера, что делал днем… 14.07.1996г. наверх Мы наш, мы новый мир построим… Давно это было, а может и
нет. За точность истории трудно ручаться. Ее рассказал мне случайно сосед, Который успел, к
сожаленью, скончаться. Так вот, был когда-то один городок, А в нем, что естественно, скромненький
домик, И жил в этом домике странный
дедок, Но был он богат, да к тому же и гомик. А может, он вовсе и не был таким, А может быть, зря его так окрестили. Народ его звал за глаза голубым, Хотя он по носу скорее был синим. Имел наш дедуля овчарню и хлев, Вокруг его дома бродили коровы, Но, радости жизни вольготной презрев, Он жил, по тем меркам, довольно сурово. Он утром обычно,
сползая с печи, Подвыпив, плясал
непристойные танцы. Любили за это его богачи, Зато ненавидели все голодранцы. Известное дело – голодный народ – Он всех неголодных считает врагами. (Но, камни кидая в
чужой огород, Копилку свою не
наполнишь деньгами). Там некий Ульянов, батрак и дебил, Народ подбивал на волненья и смуту. За правое дело рабочих он был, А сам он налево ходил почему-то. Тот хитрый батрак был коварен и смел, Смущал бедняков он своими речами, И хлопал народ ему кто как умело, А кто не умел еще, хлопал ушами. Семь шкур с нас дерут вот такие дедки, - Кричал мужикам на собраньях Ульянов. Но, как убедились потом мужички, Драл шкуры наш дедушка только с баранов. Ну, что ж и овечка живая душа, – Решили на сходе своем оборванцы, – Коль нет за душою у них ни шиша, Считать, что бараны, как мы, голодранцы. Раз так, то мы жизни свои покладем, Но братьев спасем от поганого
деда. Как липку, его самого обдерем, От дома его не оставим и следа. Все знают отлично, что было потом, Историю в школе мы все изучали – Разрушили все: и усадьбы, и дом, Сожрали овечек, а деда
сослали. Давно это было, а может и
нет, За точность истории я не ручался. Ее рассказал мне случайно сосед, Он внуком дедули того оказался. 18.07.1996г. наверх 1. Обида Я проснулся на рассвете С сумасшедшей головой, Под разорванной газетой, На вонючей
мостовой. С кем что делал, где шатался, Как залег здесь, невдомек. Только стук в мозгах остался, Да сознания кусок. Рядом крысы половина, Дохлый кот, гнилой
банан… Чем ни тема для картины – "Ехал в Русь татарский хан". Куртки нет, рубаха в клочьях, Стали шортами штаны. Погулял я, видно, ночью Очень круто, пацаны. Может, с кем-нибудь подрался – Нос на бок, не видит глаз… Где я только ни валялся, Но такое в первый раз. Ну и что, что куртки нету, На рубашку наплевать. Дело, в общем-то, не в этом И не в том, где ночевать. Нос хирурги не отнимут И без глаза можно жить, Но(!) газету, вот, могли бы Посвежее положить. 2. Нет проблем А шо там газеты, Без кайфу в них. Я, дак, И без газет на "нуле" обхожусь, Пальцы обтер об штаны и порядок, Дальше от Абсолюта тащусь. Шлепнешь стаканчик, затянешься травкой, Бабу под бок (у меня без проблем), Телку надыбал,
оближешь корявки, Только скажи, я тебе – хоть гарем. А заметут, так и мы не подарки, Я ж при колесах, что мне менты. Телку хватаешь и в иномарку, Двести врублю по газам и кранты. Мы тут по рэкету, все без базара, Частников тьма, что ни угол, комки. Хочешь, плати и торгуй до угара Или заказывай гроб и венки. День помотаешься, месяц гуляешь. Может, когда и прицепиться мент… Баксы при мне. Сотни две забашляешь
– Все на мази. Сам себе Президент. 25-27.07.1996г. наверх Я был в аду с названьем "Бар", Где с ног сражает перегар И шум такой, что могут лопнуть перепонки. Там мужики под дымный смрад Берут на грудь"сто пятьдесят", Потом еще "сто пятьдесят" и
"сто" вдогонку. Я там частенько пропадал И вдруг случайно увидал Глаза и взгляд, такой знакомый мне до боли. Я обознался или нет? Постой, так это ж мой сосед. Ведь, он не пьет, как говорила моя Оля. Я был, конечно, удивлен, Что этот трезвенник, пижон, Залез в вонючую
дыру глухой трущобы. На роже пьяные
глаза И не скрывали тормоза, Что он спустил бутылкой водки с бутербродом. - Привет сосед, я и не знал, Что ты такой "оригинал", А во дворе такой приличный ты мужчина. Давай-ка выпьем, подымим И по душам поговорим. Ну, как живет твоя вторая половина? Ведь, вы друзья с моей женой, Вы все смеетесь надо мной, Моя все ставит мне
в пример чужого мужа: Мол, он у них совсем святой, Какое счастье, а вот мой… Ну, каждый день и с каждым месяцем все хуже. Я говорил и говорил, Я кулаком об стойку бил – Ну, сколько ж можно издеваться надо мною! Я возмущался и не раз За груди долго его тряс, Кричал и брызгал я в лицо ему слюною. И тут сосед несчастный мой Упал на стойку головой И затряслись от плача сгорбленные плечи. Я растерялся и застыл Со ртом разинутым, как был – Неужто это от моей
нетрезвой речи? Я неожиданно прозрел И совершенно протрезвел, По мне состав товарный будто бы промчался. Когда увидел я его, До головы моей дошло, Чего действительно он так перепугался. Его душою понял я – Была что б счастлива семья, Он вынуждал себя так тщательно скрываться. И все бы было при себе, Но, вот, угодно же судьбе В моем обличье на знакомого нарваться. Сосед, естественно, наркот, Но он семью любил и вот, Так, что б не
видела семья, не знали дети, В глухом и темном уголке Он пил от дома вдалеке, Лишь, потому, что был за счастье их в
ответе. Молчал тихонько я с тех пор И не хватался за топор, Когда жена моего соседа возносила. Я не перечил ей ни в чем И был согласен с ней во всем, Когда б и что она о нем ни говорила. 11.08.1996г. наверх Если мертвец не пьет таблетки, Это не значит, что он здоров. Если пастух пасет соседку, Это не значит, что нет коров. Если тебя, вдруг, надувают, Вовсе не значит, что ты пузырь. Тот, кто мозги всем охмуряет, Тоже, возможно, еще не хмырь. Кто разбирается в консервах, Тот далеко еще не талант. Тот, кто умеет играть на нервах, Тоже, конечно, не музыкант. Если мужик полез в бутылку, Он еще вовсе не лилипут, Если плюет он на всех с ухмылкой, Он далеко еще не верблюд. Палец ко лбу приставляет не гений, Тот, кто в тельняшке, еще не моряк. Жора не Женя, Джорж
не Евгений, "Глупый" начальник совсем не дурак. "Звездный" мундир не идет
генеральше, В мире квадратного нет колеса. Если тебя посылают подальше, Это не значит – на небеса… 04.10.1996г. наверх Несмотря на цены парниковые, Что так ранят сердце без ножа, Я знакомлюсь с жизнью незнакомою, Превращаясь тихо в буржуа. Преисполняясь данью уважения, Верность новым
веяньям храня, Я вступил с базаром в отношения: Я люблю его, а он – меня. Я ему с завидной аккуратностью, Как жене, зарплату приношу. Поражает он своей развратностью, Удивляюсь, как еще дышу. Стыдно мне признаться, но сегодня я Начал кое-что подозревать… Стала наша связь одностороннею, Но и эту поздно обрывать. На разрывы нету
больше времени, От судьбы своей не убежишь. Я от рынка чем-то забеременел. (Неизвестно, что еще родишь) 05.10.1996г. наверх "ПО-" Застой в мозгах, давно Нет свежего прилива… (Из Себя) Над совершенством стиха своего Бьюсь уже несколько лет. Чувствую – я уже вроде, как "по-", Мне не хватает лишь "-эт". Мозг – лабиринт из извилин крутых: Долог извилистый путь. Муза и та позабыла про стих И прилегла отдохнуть. Рифм самых разных имеется рать, Есть вдохновения пыл, Только никак не ложится в тетрадь Все, что в себе накопил. Дело другое, когда знаменит И отшлифована грань Штампа, с которым душа не болит За "гениальную" дрянь. Я никогда не пойму одного – В чем тут таится секрет Этих маститых,
утративших "по-" И процветающих с "-эт". 18.12.1996г. наверх Безлюдный парк, Разбитая скамейка, Вина бутылка, Пачка сигарет, Подросток из распущенной семейки И с ним ОНА. Знакомый всем портрет? Не взрослые пока, Лишь дети с виду. Глотка вина достаточно двоим, Что б ощутить, как каждый
"индивидуум" Тенденцию имеет быть с
другим. Когда на пару ночку коротают И видеть не желают никого, Счастливые часов не
наблюдают. Они пришли сюда не для того. Одной рукой бутылку прижимая, Другой - подружки локоть теребя, На уцелевшей спинке восседая, Мужчиной парень чувствует себя. По вечному закону мирозданья, Согласно биологии полов, Природа нас спасла от вымиранья, Произведя в страстей своих рабов. …Безлюдный парк, Разбитая скамейка, Стакан пустой, Окурки сигарет, Мужчина из распущенной семейки И… женщина. Знакомый всем портрет. 1996г. наверх Не говорю с укоризной, Не восклицаю: - ХВАЛА! Много дала мне Отчизна, Но еще больше взяла. …………………………… Стать бы сейчас октябренком, Милым и кротким ягненком. Я бы со всеми дружил… Жаль, что по-волчьи завыл. Стать бы сейчас пионером. Я бы для всех был примером, Только скажи: - Будь готов!… Жаль, что уже нездоров. Стать бы сейчас комсомольцем. Я бы на фронт - добровольцем. Там мне и слава и честь… Жаль, что война уже здесь. Стать бы сейчас коммунистом, Знатным рабочим-марксистом. Вахты, почины, подряд… Жаль, что заводы стоят. ………………………….. Втоптаны честные жизни, Сброд из болот
подняла: Много дала ты, Отчизна, Но еще больше взяла. 1996г. наверх Край над халмамі, Хаты з бусламі, Дзіўныя вочы блакітных азёр, Пушчы, дубровы - Шматкаляровы Нацыянальны складаюць узор. Верым, што будуць Шчаслівымі людзі, Шчырыя людзі адзінай сям'і. Да чалавека Ўсе мы адвека Дзеці сваёй беларускай зямлі! 1996г. наверх “Учиться,учиться и учиться…” (Вечно
Живой.) Нас учили много хлопать, Нас учили горло драть, Нас учили дырки штопать, Нас учили долго ждать, Нас учили песнопенью, Нас учили тесноте, Нас учили нетерпенью, Нас учили слепоте. Научили ненавидеть, Научили враждовать, Научили слез не видеть, Научили убивать, Научили нестесняться, Научили голодать, Научили напиваться, Научили воровать. Разучили нас стремленью, Разучили доброте, Разучили вдохновенью, Разучили красоте, Разучили удивляться, Разучили быть детьми, Разучили улыбаться, Разучили быть ЛЮДЬМИ. 1996г. наверх …………………………………………… Не от болезней и не от голода Рано я чувствовать начал усталость. Мне сократили до времени молодость, Вряд ли продлится долго и старость. Сколько еще новой жизни отмеряно Нынешне-бывшим бомжам и
талантам? То, что имел, безвозвратно утеряно. В собственном доме я стал эмигрантом… 1996г. наверх Дочка на кухне “дежурит” весь день, Ей в холодильнике рыться не лень. Дочь, - говорю, - ничего же там нет, Ты перестань туда лезть, как в буфет. Это не грядка, не огород И колбаса там, увы,
не растет. Выпей пока что стакан молока… - Папа, а там не осталось сырка? Помнишь, ходили с тобой в магазин, Ты мне сырок покупал там один. - Дочка, его ты доела вчера, Пей молоко, скоро спать нам пора. …Кончился день. Давно уже ночь. Дремлет в постели голодная дочь. Я все ворочаюсь. Мне не до сна. Я, то, смирюсь. Потерплю. А она? 1996г. наверх ……………………………………………… Я ненавижу тех, с кем выпиваю И в то же время склонен
уважать. Через вино я душу изливаю, Чтоб не пришлось
потом ее рожать. Ее и нерожденную
загнали, В зародыше сумели растоптать. Земного рая мне уж не застать И в небеса в торжественном финале Из тела будет некому взлетать. 1996г. наверх Дело
Ленина живет и побеждает! (Из
лозунгов) Существовала когда-то страна, Славилась в мире порядком она, Каждый из граждан в ней знал свою роль. Правил страной справедливый король. И для людей это был общий дом, Между собою все ладили в нем. Был человек там, как в кладке – кирпич, Но укрепить его взялся Ильич. Употребив весь горячий свой пыл, Все кирпичи, как один, заменил. Что он наделает, кто ж его знал: Был дом кирпичный – карточным стал. Глянуть на домик нельзя без слезы: Снизу шестерки,
сверху тузы, Посередине какой-то валет… Дом продержался семьдесят лет. Часто чинился, да что из того, Влево и вправо качало его, Он накренился, прогнил и осел, И наконец-то “отшелестел”. …Ходит по “броду” с шестеркою туз, Он постарел и изрядно загруз. Пряча за поясом свой пистолет, С дамою
важно шагает валет. Семеро пашут, восемь гудят, Девять сажают, а десять сидят. Делай, что хочешь, друг в друга пали – Нынче на улицах все короли. 1996г. наверх НОВОЕ В “SECOND HAND” Мне предложили усталость По сходной цене. Отдыха – самая малость, Работы – вдвойне. Сутками будешь трудиться – Не будет забот. Сон тебе не пригодится. Гарантия – год. Мне предложили отборный, В три этажа, Мат: и простой подзаборный, И из гаража. Ругань рабочую можно И от “светил”, А остальное не сложно, Лишь бы платил. Мне предложили и подлость: Нож под ребро. Есть, мол, любая возможность. Даже в метро. Можно от лучшего друга. Всадит с душой. Есть и другие услуги. Выбор большой. Мне предложили убогость: Дом из досок, Дверь без петель и порога, Наискосок, Крыша, которая “едет”, Стол без ноги, Куча детей и соседи – Вечно враги. Многое мне предлагали, Весь беспредел, Но ничего не продали. Я не хотел. Все это неоднократно Чувствовал я, Все это было когда-то И у меня. Мне подошли бы: Усталость, Но не вдвойне, Ругани – самая малость, Только во сне, Дом и урчанье машины Из гаража, Куча детей и старинный Друг без ножа. 1996г. наверх …………………………………………………… Всю жизнь мне доверялись все друзья, Всю жизнь мне исповедовались души, Всю жизнь я был попом для них, но я… Я сам себя на исповеди слушал. Я сам себя на исповедь водил, Грехи свои себе
же отпуская, Я сам себя за них всегда судил, Друзьям своим судить не доверяя. 1996г. наверх Шваль подзаборная, Мусоросборная, Нет ни кола, ни двора, ни гроша. Несовпадение: В переселении Адресом, видно, ошиблась душа. Ходит – горбатится, Странно корячится, Будто по куче горячих углей, С послеобеденной, Кем-то не съеденной, В грязной руке “королевой полей”. Глазки бегущие, Сутками ждущие, Где бы, чего и побольше
украсть. Жалкие хищники, Но и с поличным их Брезгует брать даже местная власть. Жизнью раздавленный, Держит заржавленный От “конкурентов” за поясом нож. Послезастоечный, Брак перестроечный, Времени сын по прозванию БОМЖ. 1996г. наверх Утро. Баня. Гул. Движенье. Ветер. Холод. Снег. Носы. Ожидание. Хожденье. Нетерпение. Часы. Нервы. Ноги. Сигареты. Суета. Волненье. Транс. Касса. Очередь. Билеты. Номер "люкс". Ночной сеанс. Бег. Трамвай. Завод. Работа. Опоздание. "Галоп". Перекур. Обед. Зевота. Время. Пропуск. Гардероб. Дом. Квартира. Ужин. Вечер. Сборы. Сумка. Телефон. Остановка. Место встречи. Магазины. Марафон. Баня. "Номер". Раздевалка. Душ. Парилка. Веник. Лень. Баловство. Подколки. Свалка. Удовольствие. Бассейн. Отдых. Простыня. Раздолье. Расслабление. "Балдеж". Вобла. Пиво. Ром. Застолье. Оживление. Галдеж. Ночь. Прощанье. Обсужденье. Договор. Неделя И Утро. Баня. Гул. Движенье. Ветер. Холод. Снег. Носы. 1996г. наверх - Для чего родился мальчик? Чтобы в щель засунуть пальчик? Для чего же эта щель? Что б закрылась лучше дверь? Для чего же дверь тогда? Что б сынок не лез туда? Ну, никак не понять мне, Для чего же дверь в стене. Почему, хочу я знать, Там, за ширмою кровать? Ширма для чего висит? Что б не видели, кто
спит? А зачем…? - Закрой-ка рот. Уж не ты ли мальчик тот? 1996г. наверх Женского мира многообразие Тайный подвох за собою таит. Женщин нимало лестью
мы сглазили, Слабый мужчина за каждой стоит. Эй, мужики, если есть еще трезвые, Может фальшивых достаточно слез? Заобсуждали по горло в
подъездах вы, Так называемый, “женский вопрос”. “Фиги в карманах”
становятся модными. Все вы, вступая в “союз дураков”, Иск предъявляли “суду благородному” Пары таких же, как вы, слабаков. Жертвуя женщине, богом отмеченный, Скипетр власти, не ждите наград, Ибо семьи не найти изувеченней Той, где господствует матриархат. 1996г. наверх "МИНЗДРАВ СССР предупреждает…", С общественною глупостью борясь. Он наши недостатки раскрывает, На грубость напороться не боясь. По-своему нас фраза эта греет, Пусть нет уже давно СССР, Но до сих пор мы пользуемся ею, Перекроив на собственный манер. МИНЗДРАВ СССР предупреждает, С банальным ожирением борясь, Что тот, кто каждый день переедает, Здоровья своего съедает часть. Мы часто наблюдаем тучных дядей, Сидящих рядом с нами
на пиру, Все лопают подряд они ,не
глядя И, кажется, вот-вот услышишь – "хрю". МИНЗДРАВ СССР предупреждает, С табачным отравлением борясь, И лошадь для примера выставляет, Хоть лошади не курят, отродясь. Курильщик голос разума не слышит, И кашель бьет, и в легких его свист, Но если он на вас при этом дышит, То он еще к тому и эгоист. МИНЗДРАВ СССР предупреждает, С излишним возлиянием
борясь. Как зеркало, вино нам отражает Всю нашу с вами жизненную грязь. Безудержное бурное веселье, Которое нам дарит
алкоголь, Когда-то выливается в похмелье И… нет веселья – только в сердце боль. МИНЗДРАВ СССР предупреждает, С доверчивостью девичьей борясь, Что кто-нибудь кого-нибудь рожает, Вступив в единовременную связь. Не верьте в “принцев” Тани и Наташи, Сраженные смазливым
молодцом. В итоге станет каждая мамашей, Но не всегда снабженная
отцом. 1996г. наверх (посвящается…) Я написал стихотворенье (Оно с трудом давалось мне) И предвкушая одобренье, Я дал прочесть его жене. Но тщетно ждал я от супруги Восторга и хвалы слова, Напрасны были все потуги И зря болела голова. “Опять про пьянки и
трущобы! Зачем так много тратить сил На эту пакость. Хоть одно бы Жене любимой посвятил.” Ну, что ж, не будем тратить речи, Жди через час. – я ей сказал И удалившись, в тот же вечер Я написал “Я написал…”. 1996г. наверх “Боже,
боже! Все те же сны! Те
же самые сны!” (И.
Ильф, Е. Петров “Золотой теленок”) Я вечером усталый, под зимнюю метель, С работы возвращаюсь и падаю в постель. Со мною одним целым становится кровать И друг от друга нас уже ни чем не оторвать. И до утра мне снятся былые времена, Когда вовсю гуляла
и пела вся страна. Тогда еще у власти партийный был главарь. Он звался очень просто – “Гениальный
Секретарь”. Не глядя на медали, на звезды, ордена, Которые на грудь ему
навешала страна, Он новые награды придумать поручал И сам себе по праздникам торжественно
вручал. Вмещал в себя нимало вожак
СССР. Какой же секретарь он, скорее “секретер”. Под стать ему такой же Центральный Комитет – Ни совести, ни чести, лишь один авторитет. Творили, что хотели, партийные тузы И с Главной Колокольни плевали на “низы”. “Низы” не обижались, нервишки не губя, И со спокойной совестью плевали на себя. Во сне я часто вижу “Седьмое Ноября” – Под лозунги и марши, под речь Секретаря, “Ура-ли” мы
трибунам и топали потом Торжественною поступью в
ближайший гастроном. Как весело я раньше и беззаботно жил, Я этим, к сожалению, тогда не дорожил. Мозги нам полоскали идеями из клизм, Единственной напастью был для нас
капитализм. Уеду я отсюда, уйду я, хоть пешком, Хочу увидеть Запад с гнилым его душком. Почетным безработным там сразу стану я. Да здравствуют буржуи! Здравствуй, новая
семья! 1996г. наверх ……………………………………………… В тишине размякшего дивана, С сигаретой, среди скучных фраз, Вспоминаем жизнь свою, как манну, Что с небес упала мимо нас. Черт меня возьми, уж ни во сне ли, Пробуждая к жизни аппетит, Раньше мелочь весело звенела, А сегодня пошло шелестит. Прохудились старые карманы
- Как ни сунь, провалится рука. Не найти нам больше старый
"рваный" В уголках подкладки пиджака. И уже не скажешь, как бывало, Двум друзьям под мартовским дождем: - Что-то, братцы, вновь похолодало. По рублю? И в школу не пойдем. 1996г. наверх 1 (друзьям) В том, что умер во мне поэт, Не давал я вам заверений. Я не видел вас много лет. То ли дел у вас сонм, то ли лени. Но, хотите этого или нет, Я заставлю вас выслушать бред Всех последних стихотворений. Не давал я вам заверений В том, что умер во мне поэт. 2 Говорил мне один старик: - Погоди, сынок, время лечит… В это нервное Время Пик У кого не согнутся плечи И не высунется язык. Может, он был и прав в свой миг? Наше время порой калечит. Погоди, сынок, время лечит.- Говорил мне один старик. 3 С коммунистами, выгнав лесть, Проскользнула другая сволочь - Это доллары, власть и месть, Что творится в глухую полночь. Ей в карман бы чужой залезть Да за стол со "звездою" сесть. Не от этого ли в нас горечь - Проскользнула другая сволочь, С коммунистами, выгнав лесть. 1996г. наверх ……………………… Я всех любил. Кто уходил, прощаясь И даже не прощаясь, убегал. Я память обо всех оберегал, В тяжелый миг в поддержке их отчаясь. Жизнь - это жизнь. Я больше не жалею, Что удержать кого-нибудь не смог. Я и для новых не
ищу предлог, Быть может им намного тяжелее. Зачем хитрить, Душа моя открыта. Вот, кто-то прилетел и улетел… Совсем немного я от них хотел, А результат - разбитое корыто. Слегка помят, Но все же не развален И пусть один цепляюсь за бугор. Еще ребенком слышал я укор О том, что слишком я сентиментален. Спасать других? Не вижу больше прока. К чему носить на шее этот груз, Зачем страдать за них - я не Иисус, Я не способен вытерпеть жестокость. 1996г. наверх Мне чудится, что я еще ребенок И губы жадно тянутся к соску. Я все еще пытаюсь из пеленок Освободить затекшую руку. Я чувствую – вот-вот, еще немного. (О, Господи, как долго же я спал) Одна рука, другая, ноги. Ноги! Готово, я поднялся и… упал. Я так мечтал, я думал, что сумею. Ну нет, пусть я
пока еще внизу, Я ПОБЕЖАТЬ к рассвету не успею, Но может, хоть к закату ПОПОЛЗУ. Я чувствую – вот-вот, еще немного. (О, Господи, как долго же я спал) Одна рука, другая, ноги. Ноги! Готово, я поднялся и… упал. Немного полежу, окрепну малость И новую попытку предприму. Не так уж это просто, как казалось, Встать на ноги впервые одному. Я чувствую – вот-вот, еще немного. (О, Господи, как долго же я спал) Одна рука, другая, ноги. Ноги! Готово, я поднялся и… упал. Инстинкт борьбы зовет меня за двери, Зачем бы мне давать себя рожать. Важнее нет и в этом я уверен, Чем первую победу одержать. Я чувствую – вот-вот, еще немного. (О, Господи, как долго же я спал) Одна рука, другая, ноги. Ноги! Готово, я поднялся и… упал. В конце концов для
самоутвержденья Я твердо зарубил себе одно: Движенье – это жизнь, а жизнь в движеньи. Сейчас, я встану, выгляну в окно… Я чувствую – вот-вот, еще немного. (О, Господи, как долго же я спал) Одна рука, другая, ноги. Ноги! Готово, я поднялся, Побежал! 1996г. наверх |
|||
